Это равновесие, очень важная для жизни штука. Как-то, в сразу-после-военные времена с моим папой приключилась вот такая история. Родился он до войны. Жил с мамой в переулке у Никитских ворот. Детство у детей войны было понятно каким: холодно да голодно. Папы нет. Мама на работе. Игрушек… какие уж игрушки, когда война? Только те, что сам смастерить сможешь. И вот какие-то знакомые подарили шестилетнему мальчику лошадку из папье-маше. Большую, на колесиках. Настоящую.

Эта игрушка была в те времена сильно круче, чем вся продукция Apple вместе взятая. Играл мальчик с ней самозабвенно. Лошадка оказалась не простая, а с тайной. В ней что-то гремело. И с каждым днём становилось всё интереснее, что же в лошадке может греметь. С любопытством своим он боролся несколько дней. Но мысль что же гремит в лошадке овладело всем существом мальчика. Не выдержав, он вооружился ножом и вскрыл-таки лошадь. Вскрыл целиком — лошадка состояла из двух половинок.

Внутри оказалась сухая горошина. Зачем? А кто ж поймет замысла создателя? Но восстановлению лошадь не поддавалась.

Есть дети, которые исследуют мир, разбирая непонятные им вещи на части. Это хорошие люди, исследователи. Те, которые вырастают в людей, изменяющих мир к лучшему. Вот папа вырос и стал конструктором. Судя по обилию патентов, хорошим конструктором. И если что-то потом разбирал, то только чтобы починить.

К чему я вспомнила эту историю? Если ребёнок что-то ломает, прежде чем отреагировать эмоционально, стоит их спросить: «Зачем?» Возможно, в вашем доме растет исследователь. Тогда он сможет объяснить, зачем: «Потому что было интересно, как ЭТО устроено». Исключения тут, конечно, есть — я говорю только о вещах. Живые люди, собаки, кошечки, цветы и лягушки к разговору не относятся. Они не подлежат восстановлению. Желание причинить живому боль изучает специальный раздел психиатрии. Это не ко мне.

Но не всегда исследовательская деятельность детей нарушает баланс во Вселенной. А вот наша реакция на эту деятельность может.