Десять лет назад он был пышущим энтузиазмом Директором. Глаза горели, на груди — красный депутатский значок. Он хотел изменить этот мир. Он входил в любе чиновничьи двери.

Я не видела его лет десять. Всего десять лет, за которые он постарел на все тридцать или сорок. Наверное, ему тогда было лет немало, просто он выглядел хорошо. Он и сейчас директор. Только сейчас это глубокий старик. Заботы, болезни, сокращении персонала… Перемолотый Системой человек. Гайки — все туже. Новости — все глаже. И новые портреты на стенах казенных домов.

Старость — это не определенный возраст, не изборожденное морщинами лицо, не ноющее колено или грудная жаба. Это не седина в поредевших волосах.
Старость — это усталость. Это — тоска в глазах. Это — страх перед будущим. Это когда жить скучно, неинтересно и муторно.
И очень страшно, когда она уродует знакомые лица.

Даже смотреть не хотела на игру. А смотреть было так захватывающе, что даже дети кричали: «Гол!!!! Они забили гол!!!!» Даже когда гол был в наши ворота. 😉

Ненавижу предлагать свои услуги. Как это? — «сухой маркетинг»? Замечательное определение. Непонятное только и неинтересное. Зато образное. Например, в моей голове сразу возникает сексуальная ассоциация. Секс, вернее сам коитус, с еще «неготовой» женщиной. Без смазки. Вот и тут у меня то же самое происходит. Желания обзванивать — ноль. А делать надо, на силе воли. Изображаю бурную деятельность, суечусь… А трубку в руки раз в день беру. Стыдно, а поделать ничего не могу…

Читать далее Процесс на сухую →

— Счастье. Если бы я была счастлива, я бы никогда ничего бы и не написала. Мне было бы не до этого. Вернее, мне бы это не было нужно.
— И что же делала бы ты-счастливая?
— Ну, это когда трахаются как кролики, детей родят. Много. Восемь, или даже десять. Вечером, обнявшись, смотрят «ящик»…
— Это — твое счастье?
— Нет, не мое. Просто ассоциация. Видимо, счастье — вообще не для меня. Это какое-то болото получилось. А в болоте я умираю.

P.S. Очень тяжело, когда темно на улице. Хочется впасть в зимнюю спячку. Или в осеннюю.