Впечатления о походе у меня сквозь призму стайки наших мартышек: одинакового роста, одинаково белобрысеньких пятерых девчонок, — самых юных и шумных в нашей немаленькой группе. Они, скорее, были похожи на леммингов. Или бандерлогов: нахальные, маленькие, все время разбегаются так, что не сыскать и все время что-то грызут. Три-четыре мартышки плыли со мной на катамаране, и вечерами мы выгребали горку фантиков и разнообразных оберток.

С погодой в этом году нам не повезло. Ягод нет, грибов нет, — только дождь. Так что мамы чаще были заняты сушкой мокрых мартышкиных шмоток. В то время, как сами нахалки гоняли друг за другом, пачкая и моча последнюю одежду. Но это так — наши будни. Самые северные приключения у нас начались на Канозере. Это озеро длинное — берега дальнего не видно, километров 25. И, как правило, ветер дует против хода, то есть «в морду». На такой акватории ветер разгуливается как на море в шторм, и перегрести его нет возможности.

Тут нам «повезло» с погодой снова. Поздним вечером, когда ветер обычно стихает, погода начала меняться. И, стоило нам отойти от берега, он задул. Наш лодочный мотор медленно тарахтя тащил все пять катамаранов — километра два в час. В ночи мы дотянули до Каменного острова, острова-Буяна. И там вылезли отдохнуть и посмотреть на древние наскальные рисунки. Надо сказать, что последние год-два остров стал заповедником. Заповедник древних петроглифов. И уже несколько сезонов там работают археологи. Археолог, дежуривший в тот день, любезно (несмотря на два часа ночи) провел экскурсию и милостиво разрешил остаться нам до стихания ветра. Мы срочно воспользовались разрешением — поставили уже спящим детям самую большую палатку и стали ждать. К утру ветер не стих. Завернувшись в спальники, заснули почти все…

А детишки наши проснулись. И пошли гулять. Все в разные стороны и очень быстро. К моему ужасу! — окинув взглядом лагерь, я поняла, что осталась с ними одна. Сил завести их на какую-то одну игру у меня уже не было. Но я пыталась. Потом я выловила двух мартышек, попытавшихся процарапать наскальные рисунки камушком. Дети были обОрены и разъяснительная работа про музеи и картины была проведена. Потом они бегали к прибою… А потом все проснулись и было мне счастье. Но недолго…

За обедом подошел наш Археолог и пригласил последовать за ним. По всему я поняла — щас меня будут бить. Без слов человек подвел меня к главной скале (горизонтальной) и показал на рисунок бобра (этим рисунком Археолог очень гордился еще каких-нибудь десять часов назад). Бобер был очень старательно и исключительно криво процарапан по контуру. Мне стало дурно.

— Объяснять надо? — сухо спросил.
— Нет, — ответила я сухо.

Потом он рассказывал про ЮНЕСКО и про комиссию, про штрафы и детский сад… Потом, в лагере, я страшно рявкала на детей. На всех — для профилактики. И на юную художницу — в надежде что хоть на этот раз дойдет. А Археолог по рации вызывал подмогу…

До мартышек запрет покидать пределы лагеря не дошел. Через полчаса я спустила их со скалы. А вечером пришла моторка и огромный детина, представившись директором заказника, гнал нас с острова. Мы, в общем, и не сопротивлялись — очень было стыдно. Ветер, правда, так и не стих…

Стыдно нам до сих пор, поэтому:
Ребята!!! Территории, где сохранились наскальные рисунки заповедные! Соблюдайте, пожалуйста, правила посещения этих мест. Их гораздо меньше, чем в любом музее:
«Пожалуйста, не выбивайте ничего на скалах. Не процарапывайте и не прорисовывайте древние выбивки. Не разводите на скалах костры. Не ходите по петроглифам. Дело в том, что скалы с выбивками достаточно мягкие. Даже мелкие камешки, застрявшие в протекторе ботинок, повреждают скалу и петроглифы. А для понимания древних изображений важны любые детали».

P.S. У нас много и еще фотографий